Сыктывкарец Дмитрий Малышкин с 2013 года трудится судмедэкспертом и сейчас он заместитель начальника Бюро судмедэкспертизы Коми. За плечами — 12 лет опыта, множество вскрытий, выездов на места происшествий и командировок на Крайний Север. В беседе с БНК специалист поделился, как судмедэксперты работают с трупом, с какими уникальными случаями сталкивался, что находил внутри тел и какие мифы о его профессии неправдивы.

Для начала Дмитрий Малышкин объяснил, в чем различие патологоанатома от судмедэксперта. У них разные «точки отсчета». Патологоанатому направляется труп лечащим врачом, судмедэксперту — органами следствия, дознания и суда. Первый специалист работает с теми, кто умер ненасильственной смертью, а второй — с теми, кто погиб от внешних факторов. Обоих объединяет общая цель — понять причины смерти, но патологоанатом еще смотрит на качество оказанной медпомощи, а судмедэксперт — на криминальный аспект, например, на повреждения, давность кончины.

Работа с телом начинается с изучения документов, которые помогают спланировать будущие действия. Дальше — визуальное описание трупа и его одежды. После судмедэксперт берется за секционные разрезы, исследование «трех полостей»: черепа, грудной и брюшной. Органокомплекс извлекается, разрезается, описывается, взвешивается, берутся фрагменты для анализов. Обязательно также изучаются биологические жидкости на наличие этанола.

— Во время вскрытия нередко обнаруживают опухоли, инородные предметы. Так, был случай: человек в состоянии наркотического опьянения глотал купюры денег, собачки от замков и другие мелкие металлические предметы, — вспомнил собеседник БНК.

Каждое тело рассматривается как потенциально инфицированное, но есть стандартные меры безопасности: хирургический костюм, фартук, маска, шапочка, экран, нарукавники, перчатки. В первую очередь опасаются болезней, передающихся биологическими жидкостями: вирусного гепатита, ВИЧ-инфекции. Если о них заранее известно, то надеваются дополнительные кольчужные перчатки.

После исследований органы помещают обратно, труп зашивают и, как правило, отдают родственникам. Если личность погибшего не установлена или за трупом никто не пришел, то за захоронение отвечает местная администрация. Хранятся тела либо кассетным способом, то есть в выдвижных отсеках, либо в большой холодильной камере.

— Раньше приходилось пилить вручную. Сейчас благо есть электроинструменты. Это сильно ускоряет процесс, — заявил Дмитрий Малышкин. — Но физически тяжело работать с большими по массе телами. Те же органы увеличенные, их доставать сложнее.

Что касается большой эмоциональной нагрузки, при «рутинных вскрытиях» ее нет, заметил собеседник БНК: «Это работа». Спокойствие судмедэксперты воспитывают с медвузов, где с первого курса сталкиваются с настоящими телами и их составляющими.

— С эмоциональной точки зрения тяжелее всего работать со смертью детей. Это всегда грустно, неприятно. Взрослые, как правило, несут какой-то свой заработанный багаж. А дети как будто ничем не заслужили, — поделился судмедэксперт. — У меня был один раз не очень хороший случай. Криминальная смерть младенца. Родители сильно злоупотребляли алкоголем. В итоге один из них, пьяный, придавил ребенка своим телом во время сна. Малышу бы жить и жить, этого не должно было произойти. Но отказываться от вскрытия я не планировал — это наша работа, наш долг. Кто, если не мы?

Вскрытие в зависимости от сложности занимает около полутора часов. Но работа над всей экспертизой длится в среднем месяц. Для формулирования выводов также проводят лабораторные исследования, дополнительно запрашиваются документы. Каждый день «через руки» судмедэксперта в Сыктывкаре проходят примерно пять тел.

— Был у меня один уникальный случай во время командировки в Инту. Под городом разбился вертолет. Для нашей республики авиационная травма совсем редкая. Экспертиза была, понятно, сложная: тело, можно сказать, переломало пополам, фрагмент приборной панели просто пробил голову. Но больше запомнилось не это, а визуальный контраст: белоснежная бескрайняя тундра и черная клякса разбитого вертолета, — описал Дмитрий Малышкин.

В секционной действительно можно почувствовать определенный запах от органов, биологических жидкостей. Кроме того, нередко поступают тела с уже гнилостными изменениями. Но с запахом помогает бороться вентиляция и спецодежда. Также «аромат» может остаться на коже, но тут помогает обыкновенный душ.

Один из частых мифов о судмедэкспертах — они только вскрывают трупы. Специалисты также занимаются, например, экспертизой живых лиц, которая в обиходе называется снятием побоев, лабораторными исследованиями: химическими, биологическими, генетическими, гистологическими, медико-криминалистическими; также проводятся сложные экспертизы по материалам дел.

— В секционной не едим и кофе не пьем. Еще думают, что в морге страшно, но это не так. Чего бояться? Тихо, спокойно. Мертвые не кусаются. Надо бояться живых, — высказался Дмитрий Малышкин. — Органы не воруем. Чтобы они были пригодны для трансплантации, нужно же их извлечь в определенных условиях, это сложнейшая процедура.

Судмедэксперты также выезжают на места происшествий. Их первоочередная задача — осмотреть труп, тем самым помочь следователю. Выезд необходим, когда рассматривается криминальный характер смерти и каждый час на счету. Специалисты фиксируют положение тела, его внешнее состояние, пространство вокруг, предполагают давность гибели. Само вскрытие не производится «в поле», но некоторые инвазивные методы применяются:

— Я пару раз сталкивался с агрессией на месте происшествий. Мы должны измерить температуру трупа, но внутрипеченочно. То есть датчик вводится в правое подреберье. Бывало, когда я это делал, родственники погибшего возмущались по этому поводу, — рассказал Дмитрий Малышкин. — Но от судмедэкспертизы отказаться нельзя, она проводится обязательно. Мы обязаны это делать.

Черный юмор среди судмедэкспертов действительно распространен, но это, считает Дмитрий Малышкин, общая профдеформация у медиков.

— То, что с нашей профессиональной точки зрения немного забавно, другому человеку может показаться либо непонятным, либо отталкивающим, потому что это вопросы болезни и смерти, — пояснил собеседник БНК. — Была у нас экспертиза по живому лицу. Там один пьяный гражданин отпилил другому ухо ножовкой, пока тот спал в алкогольной отключке. Ну… Ван Гог вспомнился…

Работа с мертвыми телами не могла не сказаться на мировосприятии, добавил Дмитрий Малышкин. Это постоянное напоминание, что человек смертен, причем «по-булгаковски» внезапно.

— Огромная доля травм, несчастных случаев, преступлений, заболеваний связана с алкоголем. Это очень большой вклад. Если люди не хотят попасть к судмедэксперту, отказ от алкоголя — это самый простой способ, — указал специалист.

Алексей Баталов